(с иллюстрацией и моралью в эпилоге)
Если желаете превратить спутника жизни в удобный транспорт по ней же, тренируйте прыгучесть. Лучший способ подружиться с мужчиной — запрыгнуть на него, ухватить за уши и рулить в сторону счастья.
Если до шеи не долетели, всё равно карабкайтесь, воздастся. Поколения женщин подтвердят вам: шея для сидения удобней и мягче нерационально широкой спины.
Есть, правда, беспрыжковый способ хомутания, через борщ. Там так: варите мясо, овощи, соль туда же, по периметру мажете сметаной, из бульонных кубиков формируете дымный аромат общепита и ставите всё перед объектом. Как только приручаемый нагнётся к угощению, тут вы — хоп! — и подружились.
Многим мужчинам потом даже нравится, как по плечам свисают женские ноги. Это весьма художественно, они считают. Поэтому, если у вас недокомплект тёплых ног и сами вы не приятная девица, а, к примеру, краснозадый бабуин, готовьтесь к трудностям и недопониманию.
В хороших ногах мужчина доверчив и послушен. И управляем даже издали: хорошо заточенным взглядом, строгим окриком или взмахом электрокнута.
Теперь рассказ, на ту же тему.
От гормональных атак у юноши Серёжи прохудилась крыша, припёрло ему жениться. И нашёл он себе приятную женскую девушку Наташу. Совсем скоро эта Наташа родила Серёже забавного негритёнка Ванечку. Кто не понимает, в чём тут ирония, напомню: Отелло свою коросту задушил всего за подозрительный платочек. А тут целый подозрительный негр родился. Даже не знаю, как поступил бы мавр, принеси ему Дездемона китайчонка в подоле. Растерялся бы от обилия возможных решений.
Но у нас рассказ не про тысячу интересных способов душить женщину. Наш рассказ о ласке и понимании как методе привития блондинам отцовских чувств к негритятским детям.
— Это всё мама, — быстро сказала роженица нехорошо запыхтевшему Серёже. Наташа как-то сразу догадалась, что оттереть ребёночка добела не выйдет.
— Мама же была в Москве, на Олимпиаде. Понимаешь? — И добавила на всякий случай — Любимый!
Серёжа всё равно пыхтел, и Наташа занавесилась от беседы обмороком. До лучших времён. А гинеколог тем временем объяснил Серёже про африканские гены. Что да, они через поколение могут кому хочешь настроение испортить.
Назавтра Наташина мама предположила, что дочь её — круглая дура. Наташин папа в юности сломал анонимную мужскую руку, дерзнувшую подарить маме василёк полевой 1 шт. Не хочется представлять, что и кому сломал бы папа, узнав такую интересную новость из своей молодости. Вообще, редкий мужчина досидит до середины рассказа про любовь жены к чужому негру, не поломав чего-нибудь полезного в быту. Их папа готов был многое простить маме за люля-кебаб по-домашнему, но не всё в этой жизни измеряется едой. К тому же для прощения негра в анамнезе он бы столько не съел.
И женщины решили вплести в алиби бабку. Как раз их дедка стал такой, что от гнева мог разве что кашлянуть или пукнуть безвредно. И добрая бабка согласилась. Так и быть, сказала, пойду паровозом.
Чтобы признаться и в то же время не очень признаться, бабка слепила двусмысленную пулю про некого мавра, сошедшего к ней через печную трубу в далёком 58-м году однажды жаркой летней ночью. Якобы то был дух чернокожего мученика Маврикия, католического негодяя.
Версия устроила всю деревню. И особенно — бабку. Ей льстила бессильная дедкина ревность. И ещё фантастические ночные негры приятно расцвечивают унылые воспоминания о колхозной молодости. Вот так, внучка на мамку, мамка на бабку, бабка на привидение — и выкрутились. Непонятно, как бы они дальше искали правду, потому что вдруг приехала Серёжина мама и во всём призналась. Довольно некстати, в смысле детективности.
Его звали Бонгани Боседе, он был тройной прыгун в длину. Но Серёжа родился бежевым ангелом, и мама присудила победу над собой советскому бегуну Виталию.
Поскольку теперь обаятельный Бонгани был далеко, а сердитый Виталий рядом и всё-таки муж, девочки не стали требовать пересмотра результатов олимпиады. Жизнь есть жизнь, сказала бабка. В переводе на мужской язык это значило, что опять во всём виноват святой Маврикий, великий дух печной трубы.
Здесь я обещал приделать мораль, но что-то лень. Сами сочините, сколько разрушений принесла бы миру женская честность, если бы существовала. А я пойду борща поем.
Маврикий тут второй справа, я считаю.
