Рекомендуется для семейного чтения
Когда надо Шопеном расцветить чей-нибудь последний путь, в военном оркестре говорят «играть жмура».
Если оркестр окружной, там в основном сверхсрочники. По призыву берут только на всякие позорные инструменты — тарелки и барабан, который с колотушкой. Барабанщика причём выбирают маленького, чтоб издалека со своим агрегатом он был похож на юную акробатку, беременную от циркового слона. Потому что юмор.
В нашем оркестре был ещё третий срочник, играл на секунде — здоровенная труба, надевается на человека сверху. Её партию в печатном виде не пересказать — этакое «пук-пук» сиплым баритоном.
Был май. Птицы грохотали позднего Бетховена, трепетные вербы тянули к солнцу зелёные ладошки, и не обмыть такую даль и синь казалось преступлением. И вроде не с чего, обычный красный вермут, и музыканты все опытные — но все полегли. Как дети, ей богу. Даже самогон, вареный на стиральном порошке, не давал такого эффекта.
Начало церемонии ещё отстояли, шалашиком. А как процессия поехала, стали падать. Путь за катафалком пестрел трубами, фаготами и телами горестных оркестрантов, будто огромный мальчик с пальчик помечал дорогу к дому набором «Юный композитор».
Дольше прочих держался кларнет. Падая, он удачно зацепился инструментом за хлястик барабанщика и так доехал почти до нужной могилы. Рухнул в ста метрах каких-то.
Трубач потом вспоминал, что остановился продуть мундштук, тут на него прыгнуло дерево и заслонило белый свет.
Сильной личностью оказался валторнист. Он маршировал со всеми по дороге, как вдруг обнаружил себя посреди природы, в каких-то праздничных кустах. Где-то за ветвями отдувались и падали друзья, а тут сгрудились трепетные вербы и ещё птицы со своим Бетховеном. Пробиться к товарищам было нереально. Валторнист лёг в укрытие и стал исполнять военный долг лёжа.
«Как красиво играет в лесу валторна», — сказал чуткий к прекрасному барабанщик.
Звук военного оркестра, поначалу сочный и породистый, мутировал в еврейскую свадьбу с солирующей ритм-секцией — срочникам не наливали, соответственно, до кладбища доползли только трезвые тарелки, барабан и секунда, которая «пук-пук».
После всех слов, после прощального салюта им предстояло играть Гимн. Втроём.
Тыща офицеров в праздничном убранстве взяли под козырёк, командующий сделал патриотическое лицо, остальные зажмурились.
— Бдых! — сказал барабан.
— Апчхи! — удивились тарелки.
— Пук-пук — застеснялась секунда.
Потом ещё играли торжественный марш, но после Гимна совсем не сложно оказалось.
Это я не к тому намекаю, что напиться или там 23 февраля замутить, просто весны, весны охота.
