Радио на башне
Любопытно, что эта башня, очевидная достопримечательность берлинского выставочного комплекса, прежде в твердотельную память моей камеры не попадала…
На этот раз попала не потому, что предоставила бока для бантиков по поводу полувекового юбилея берлинской выставки IFA, а потому, что действительно по теме. Хотя вещь интересна сама по себе. Где ещё можно увидеть огромную стальную конструкцию, покоящуюся на фарфоровых изоляторах? Вот они, кто не верит, отменного качества, с эмблемой Konigliche Porzellan-Manufaktur. Официальное (да и бытовое) название объекта — Funkturm, где Funk — это радио, Turm — башня. Её торжественно ввели в эксплуатацию в 1926 году, тогда длины волн были не чета нынешним, вся стальная конструкция являлась частью средневолновой антенны, отсюда и изоляторы. Потом от идеи отказались, не раньше, правда, чем пара посетителей получила по организму выходным напряжением передатчика. Башню заземлили через шахту лифта в центре, а изоляторы… А что им будет за 80 с небольшим лет? Мануфактуру сам Фридрих Великий основал, как при нём с контролем качества было строго, так и после привычка осталась.
Так почему же башня оказалась именно здесь и сейчас? Я неоднократно делал в адрес крупнейшей в Европе выставки бытовой электроники замечания разной степени ядовитости (проверочное слово: IFA в поисковом окне на сайте журнала — и весь яд ваш) за то, что автомобильной электронике она уделяет до смешного мало внимания. Виновата в этом не автомобильная электроника, без «паровоза» в виде плазмы и кофемолок она все эти годы самостоятельно собирала публику сначала в Зинцхайме, а с прошлого года — в Лейпциге. Такова позиция руководства выставки, имеют право.
«Уголки автолюбителей» на гигантских экспозициях крупнейших производителей были настолько крошечные, что говорить о них здесь даже как-то неудобно. Однако было исключение, причём реализованное стильно и с размахом. Это выяснилось, когда зал Harman, обычно оказывавшийся на пути немедленно, как-то сразу не нашёлся. Пришлось, к позору своему, обратиться на стойку информации, где и прозвучало уже упомянутое Funkturm.
И вот что оказалось. В этом году Harman (не сам, возможно, а поручил кому-то) арендовал не зал, а территорию вокруг Funkturm, водрузил там собственные павильоны и пересмотрел статус своей экспозиции, теперь здесь ждали не покупателей, а продавцов. Типа — дилеров. Войти на «территорию Хармана» можно было только с пропуском: обычный давал приглашённому посмотреть на технику, «золотой» — проникнуть в зону деловых тёрок.
Королевская фарфоровая мануфактура, как и было сказано
Вместо того, чтобы арендовать чужие павильоны, Харман построил свои
А как быть рядовому посетителю, если ему пришло в голову отправиться в ресторан, испокон веку работающий на середине башни? В другой раз. Ресторан был закрыт на всё время выставки, а в его помещении развёрнута часть экспозиции, относящаяся к перспективным разработкам Harman. В области радио, в известном смысле, так что башня использовалась по назначению…
Чтобы попасть туда, где «радио завтрашнего дня», требовался лифт, чтобы попасть в лифт, требовался особый пропуск, «платиновый». Пропуск я получил из рук Энди Веемейера, к которому, собственно, сюда и шёл, Энди в «Хармане» занимает должность с интересным названием — «Глобальный менеджер по car audio». Главное, что меня интересовало — инновационный цифровой процессор JBL MS-8 и всё, что с ним связано.
Первое, с чего мы начали — забрались в припаркованную на почётном месте Audi с MS-8 на борту. Девочка в чудном голубом костюмчике, демонстрировавшая систему до нашего прихода, была отправлена в краткосрочный отпуск, место штурмана-оператора занял более информированный персонаж. Система в Audi воспроизводила «целевые условия», на которые ориентирована разработка. Всё было оставлено штатное: головное устройство, усилители и акустика. Добавлен лишь сабвуфер с собственным усилителем, после чего всё отдано под управление установленного в укромном месте MS-8. Согласитесь, это сильно разнится с привычной концепцией демоавтомобилей, но таковы правила игры с этим процессором. Лишь в одном установщики позволили себе креативный подход — выносной дисплей встроили в зеркало заднего вида.
Работа MS-8, действительно, впечатлила, особенно когда знаешь (а я, так вышло, знал), что настройки процессор делает исключительно в автоматическом режиме. В положении Processing Off звук, как и ожидалось, скучковался где-то перед лицом, в позиции On сцена встала куда положено, отодвинулась будь здоров как, а звук существенно похорошел тонально. Отдельно я поманипулировал (в несложном режиме Off/On) системой Logic 7 (это одна из составляющих MS-8 наряду со средствами, позволяющими, наоборот, нейтрализовать Logic 7, если она есть в штатной аудиосистеме). Внушает, когда тестовый сигнал, синтезированный из обычного двухканального, точечно локализуется поочерёдно во всех четырёх углах машины, потом прямо за затылком и, наконец, возвращается в центр торпедо. На музыке ещё интереснее — сцена моментально отпрыгивает в сторону капота ещё дальше, чем была до этого.
Но, разумеется, главный идеолог MS-8 мне был нужен не только для демонстрации своего детища в машине, в крайнем случае для этого подошла бы и девочка в костюмчике. Основной вопрос к нему у меня был наготове давно: почему только автоматическая настройка? А как же творчество? Муки, бессонные ночи и заветные цифры задержек?..
С Энди разговаривать очень просто — надо только назвать о чём, остальное он сделает сам: задаст нужные вопросы и даст на них исчерпывающие ответы. Он признался: три года назад, когда начиналась работа над MS-8, он хотел предусмотреть, как он выразился, «чёрный ход» в систему, позволяющий вручную изменить то, что процессор установил, анализируя сигнал от бинаурального микрофона. С каждым очередным этапом работы это желание ослабевало, пока не перешло в свою противоположность. Цитата: «Всякому важно понять, что ему нужно — услуги плотника или набор плотницкого инструмента. MS-8 в этой аналогии — плотник, у которого всё необходимое при себе и который сделает работу быстрее и лучше, чем когда-либо сможете сделать вы». Сильное заявление, но иного я и не ожидал. Дальше Энди свою мысль развил, опираясь на многочисленные опросы среди профессиональных установщиков: зачем нужна ручная коррекция временных задержек? «Раздвинуть сцену за ширину салона…» — «Это определяется не одними только задержками, алгоритм работы MS-8 знает, чем, а вы — нет…» «Устранить локализацию сабвуфера…» — «Она устраняется вообще без временной задержки, одной лишь умелой работой с фазовыми характеристиками кроссовера. MS-8 это умеет, а вы — …». Ну и так далее, твёрдости Энди в этом вопросе можно было лишь позавидовать, особенно после аналогии с плотником и инструментом, она стала понятна.
Лишь только вера в возможности автоматических процессоров осветила моё лицо в достаточной мере, Энди напомнил про платиновый пропуск, не пора ли, мол, воспользоваться. Там, куда это был пропуск, то есть на высоте 51 м над уровнем Берлина, нас ждал опытный образец нового процессора JBL. Где? Да вот же он, в руках хозяина мероприятия. Это не пульт, это — весь процессор. Он подключается (будет подключаться, сказано же: опытный образец) к бортовому питанию, можно даже через прикуриватель, и к источнику сигнала, на этот раз — просто стерео, штатному или внешнему, скажем, портативному плееру. Теперь — та же, только более простая процедура автоматической настройки звукового поля со встроенного микрофона и на основе генерируемого процессором тестового сигнала, и коробочку можно забросить в укромный уголок: проходящий через неё сигнал будет обработан как надо, с возможностью кое-что подстроить по вкусу. Здесь ещё, признаюсь, не всё стало понятным, но, вероятно, для доступа к дальнейшим подробностям пропуск нужен был уже бриллиантовый. Придётся как-нибудь по-другому. Без башни…
«Ну как? Внушает?» — Энди Веемейер, главный идеолог MS-8
Девочка в костюмчике. Перед отпуском
Он же на высоте 51 м показывает «радио будущего»: сверхкомпактный перспективный процессор JBL, пока — без собственного имени
Единственная вольность установщиков: дисплей MS-8 в зеркале
